Мама 16-летнего гота Ивана, учащегося одного из иркутских лицеев, уже не знает, как ей вернуть того жизнерадостного мальчика, которым он когда-то был. В лицее таких детей много, педагоги не обращают или делают вид, что не обращают на это никакого внимания. Психолог, к которому водили Ивана, сказал, что это с возрастом пройдет.
— Он перекрасил волосы в черный цвет, проколол бровь, губу, в ушах неизвестно сколько дырок, ходит постоянно в черном, дома сидит только в темноте, с родителями не общается, в компьютере сплошные картинки с изображениями крови, изрезанных рук. Он уже резал себе вены, вызывали скорую. Врачам он сказал, что его доводят родители, а нам специалисты посоветовали в следующий раз сразу вызывать психиатрическую помощь, — рассказывает убитая горем мать. Еще одна беда случилась с 14-летней девочкой, которая стала считать себя эмо-герл.
— Полгода назад, как только моя дочь связалась с эмо, в нашем доме поселился разлад — ссоры, слезы, грубость и хамство, — говорит мама девочки. — Ранее общительный и приятный ребенок превратился в маленького монстрика. Девочка стала раздражительной, замкнутой. Я не понимала ее новый стиль в одежде, меня изводили поздние возвращения дочери с тусовок, я ощущала запах пива и сигарет. Она забросила учебу, я не могла ее заставить делать уроки. Наши ссоры, как правило, заканчивались угрозами уйти из дома.
Особенно тяжело эта девочка переживала разрыв с любимым мальчиком — перестала есть, пыталась имитировать суицид.
— Я опасалась, как бы она не подсела на наркотики или алкоголь. Мы были у психолога и психотерапевта. Особых отклонений и нарушений психики не обнаружилось. Девочка раньше училась на «отлично», активно участвовала во всех делах школы, выступала на концертах. А сейчас в дневниках, которые она от меня не прячет, — сплошные суицидальные мысли. Психиатр и психолог рекомендовали не придавать этому особого значения. Запретить всем этим заниматься у меня не вышло. Чем больше запретов, тем больше сопротивление и отчуждение. Теперь я знакомлюсь с ее друзьями, пытаюсь вернуть дочку добром и лаской, виню и корю себя за то, что не смогла увлечь ребенка чем-то полезным: не было средств записать ее в кружок или секцию — сейчас все платно, а я работаю одна, чтобы как-то нас обеспечить, — говорит мать.